Первая книга моих стихов «Чтобы жить я захотел» вышла в 1997 году тиражом 100 экз. («стольник»). В 1998 году из тиража уже «червонца не осталось», а чуть позднее остался всего «один рубль».
Ходить с пустыми карманами – неважная перспектива: решил переиздать «как написано», но тут вдруг сработал некий «стоп-кран», несмотря на то, что мнения уважаемых литераторов (не только друзей) о моих стихах были положительными.
Когда же мне самому удалось прочесть свои стихи заведомо отстранённым глазом и трудно зажигаемым сердцем (искушённого в стихах?) незнакомца, то в десятке разных чувств, посетивших меня в связи с «новым» прочтением, были обнаружены такие негативы, что формула «если можешь не писать – не пиши!» стала конкретной силой, стабильно удерживавшей «стоп-кран» в течение последующих семи лет… После чего этой силе, видимо, надоело держать нас обоих в напряжении. Так мне был дан шанс «перекопать» первую книгу, и, как оказалось, «накопать» вторую.
Когда же было сделано первое и второе, я обнаружил, что окончательные тексты двух моих книг не желают конвергенции, препятствуют пересортировке по хронологии и/или объединению по тематике. Как будто две книги, – первую и вторую, написали два разных человека, которые были прописаны во мне, – сперва один, а затем, через 20 лет – второй.
Эти две книги, сегодня находясь под общей «крышей», разделены не только фотовставкой, но главное – рубежом двух веков, двух тысячелетий, обозначившим произошедшую перемену в характере и взглядах на жизнь одного и того же человека, то бишь – автора.
– Как пишется? – спросят меня. Отвечу – записываю то, что диктуется сверху. На уровне мысли. Не всегда – ясной: все зависит от чистоты проводников «верхних коммуникаций» на моём участке. Каюсь, что не всегда «содержу»… Но «ни дня без строчки» или стих по заказу – не для меня. Посвящения к дате, – и те только для хорошо известных мне людей: душа насилия не терпит.
Да вот – совсем свежий пример. Только что написал предыдущий абзац, приготовился к следующему, а мне сверху указывают на последние четыре слова этого абзаца: стих, говорят, случился, – на мотив Николая Заболоцкого. Записывай, говорят. Записал, вставил в книгу. А закавычивать эти четыре слова не стал: первоисточник прозаический в данном случае первичен.
– Где пишется лучше? – Уже располагая собственной «солидной» статистикой, могу открыться, – пишется, в основном, в пути, в транспорте, и в порядке возрастания, условно скажем, «урожайности» рождающихся стихов, мой перечень выглядит так:
– самолеты, как российских, так и иностранных авиалиний, предпочтительнее в тесном (куда девать коленки?) эконом-классе. В бизнес-классе и в первом классе – хуже: мешают постоянные «ухаживания» стюардов-стюардесс;
– автомобили ГАЗ-69, лендровер (последний – похуже: подвеска мягче);
– авиетки, вертолёты любой марки;
– московское метро в час Пик. Но не позже часа Треф;
– электричка, в моём случае, – Ярославской ж.д. (Москва-Мытищи-Москва).
Самое «урожайное» на стихи место вообще, это конечно – электричка, а конкретно – тамбур, и чем более он забит, тем «урожайнее».
В этом плане я схожусь, видимо, с мнением замечательного поэта Евгения Винокурова, который, как мне помнится, и электричку и тамбур обожал не менее моего и вперёд меня «вычислил».
Был ещё один вид транспорта, стоящий вне представленного рейтинга, – бричка, запряженная кобылой Машкой, управляемая моим отцом, геодезистом-изыскателем. Здесь, в сталинградской степи, родился первый стих в четыре строки, чему способствовала замечательно-задумчивая мелодия П.И.Чайковского из любимого скрипичного квартета на пластинке, которую по вечерам отец заводил на патефоне. В очередном съёмном углу деревенского дома на одной из первых «строек коммунизма» – полезащитной лесополосе Пенза – Екатериновка – Вешенская – Каменск. И пускай эти первые строчки останутся с первым, допотопным транспортом, в том 1947, а, может быть, в 1948 году.
– А серьёзно? – Серьёзнее «процесс пошёл» гораздо позже – после окончания института и 4-х летней работы на стройках в Красноярском крае. Это – уже в Москве во время работы в Институте «Гидропроект», где я выступал в многотиражке «Гидротехник» с бесхитростными юморесками, рисунками и начальными пробами стихов. Первым моим наставником считаю Валерию Александровну Цветкову – члена Союза Журналистов СССР, литсотрудника многотиражки. Мягкость её бережного обращения с авторами меня укрепляла и вдохновляла «на новые подвиги».
С октября 1985 года посещаю Мытищинское ЛИТО им. Дм. Кедрина – в поисках критики и сотоварищей «по дыханию на поэтической частоте». Порядки и традиции нашего ЛИТО, в 2006 году отметившего своё 60-летие, вот уже 40 лет неустанно и непрерывно поддерживает его руководитель поэт Юрий Петрунин. Критический анализ подборок произведений того или иного автора, всегда – событие в ЛИТО, ристалище порою полярно-противоположных рецензий. И, наконец, «в споре рождается…».
Записки прошлых лет – рецензии на мои стихи – время от времени перебираю в своём архиве, «сверяю часы» по дорогим страницам уже ушедших от нас поэтов Вадима Гавриловича Попова, Софьи Михайловны Коршуновой, Аркадия Семёновича Данюшевского…
А вот – свежая – 2006 года рецензия, написанная поэтессой Валентиной Анатольевной Поповой…читаю, мотаю на ус и благодарю её равнозначно как за приятно-расслабляющие душу «розы», так и за отрезвляющие, вполне справедливые «шипы».
Помимо рецензий, неоценимую конкретную помощь при составлении этой книги своими советами оказали Юрий Яковлевич Петрунин и мой давнишний старший товарищ по работе в Гидропроекте Рэм Исаакович Бобров, высококлассный гидроэнергетик, фронтовик, полиглот, поэт-переводчик. Сердечная им благодарность.
Благодарю коллег по ЛИТО и по работе, неравнодушных к поэтическому Слову вообще и к моим скромным попыткам изложить своими словами жизнь моего поколения.
Благодарю также моего сына Максима и его сына (а мне – внука) Алёшу за безотказное деятельное участие в подготовке к изданию этой книги, включая живые и искренние реакции первослушателей на суть написанного автором.
– Ну и чего наваял? – Не знаю, не мне оценивать: «Пораженья от победы ты сам не должен отличать…».
Специального замысла как первой, так и второй книги, загодя не придумывал. Названия книг – случайное порождение самих стихов.
Оба полюса своих стихов вижу, но случается и так, что мотив осени придёт вдруг весной или – наоборот…
Что касается палиндромов, то я к ним отношусь как к забавной игре, как к филологической (типа грибной!) охоте, (хотите – рыбалке), – без претензий превзойти бессмертную «классику»: «А роза упала на лапу Азора», хотя Азоры давно уже розами «на лапу» не берут…
Общим же для обеих книг, думаю, является желание освободиться от «выползины» – линялой шкурки прежних (змеиных?) стереотипов.
По направлению к добру, любви, милосердию и долготерпению.
Это – моя «федософия».
Мытищи, июль 2007
Партнер сайта – разработка презентаций от рекламного агентства «Новое Слово»
