На этой странице вы можете прочитать отзывы о творчестве Валерия Федосова.
Отзыв А.И.Сытина
«О Валерии Федосове и его книге «Речь осенней птицы»
Первое мое восприятие этой книги, когда я её увидел, был восторг и по-хорошему зависть. Редко автор стихов сегодня решается выпустить книгу в твёрдой обложке да ещё в цвете.
Когда получил в подарок книгу, увидел, что состоит она из двух книг, первую из которых мы читали, обсуждали и дали высокую оценку. Вторую надо смотреть. А когда читал, снова восторгался, уже по более существенному поводу.
Книга едина и соответствует строчкам одного из первых стихотворений в ней:
«Что настрогал – не надо переводчика,
а это чадо, что в руках твоих –
в любви зачатый от прозрачного источника
застенчивостью выношенный стих»
Действительно, не надо переводчика. Строчки сами входят в сердце и в голову. Прозрачный этот источник – чист. Чист, как правда. Потому что в книге и чувства, и мысли – не придуманы.
Он доверяет Слову. Он поклоняется Слову. Его пугает афоризм: «Мысль изреченная есть ложь». Как страшно сказано»! Как сурово! Хотя речь здесь идёт о том, как трудно, порою невозможно подобрать нужные слова.
Поэтому Поэт, ставший понятным Читателю, есть великий Поэт. Каким был Пушкин, понятный всем.
Я боюсь слова «Великий», но мне понятно подавляющее большинство стихов В.Е. Федосова.
Встречаются отдельные слова, отдельные ситуации, которые надо домысливать, но каждое стихотворение в целом понятно, для чего оно, какая основная мысль.
Я не могу согласиться с его утверждением:
«Ведь я стихами не свечу,
а лишь флюоресцирую».
Флюоресцировать – значит, излучать холодный, безжизненный свет. От стихов Федосова свет тёплый, животворящий.
Интересно построено стихотворение «Две звезды». Отталкиваясь от Звезды – Пушкина, который звал верить в восход Звезды Счастья, – верили, и шли. Но она всё там же «торчала». И что, в конце концов, нам до Звезды и призывов? Слова людские обессилят и рухнут. Настрой пессимизма у автора? Он растерялся? Он отступает? Возможно. Он нашёл решимость признаться в своей неправоте? Он сам призывает «приятеля» не торопиться делать вывод. Звезда остаётся. В Звезде Пушкина он не разуверился.
«Мой стих – про изначальную любовь.
Ни слова, ни строки не сдам обратно».
Повторяет его отношение к стихописанию и вообще к языку.
«Словно сабли – запятые.
Пики острые – тире».
«Дал Бог: ересью не тронут,
я по жизни предпочёл
век молиться на икону –
на Божественный Глагол».
Не потому ли он так любит Кедринцев, «стихами истекающих» свои души?
Его стихи не очень лёгкие, потому что при их чтении должны работать и сердце, и голова, голова умная.
Он мудрый, он философ, его всё сущее ввергает в философские раздумья. Не потому ли в последние годы он внешне похож на восточного мудреца? Всё, что вечно, по крайней мере, кажется – останавливает его. Это стихи «Вечер», «Дождь», «Где в мире – холодок и тишина?», многие другие.
Но в таких стихах тяжёлые мысли, от них устаёшь. Поэтому он пытается свести философию к шутке. «Невычислим» столичный мегаполис, где могут съесть весь кислород. И он сдаётся. Ответ простой: «На дачу! Там так свежо! Там тихо. Там – жена».
Портрет автора хорошо виден из стихов – что он любит, ценит, против чего протестует…
Вот его определение добра:
«Всё то, что делаем с любовью
Не для себя – и есть добро»
Он приветствует работу души:
«Ей потакаю, как могу» (Мотив Ник. Заболоцкого)
Согласен с его неприятием:
«В два роста человеческих забор –
Примета современного пейзажа»
Или образ русской тройки, несущейся по «неправой полосе», где «нувориш-свое» шоссе съедает «лес и пашню». И потому вместе с чувством гордости за Родину его не покидает «непреходящее чувство вины».
Одно из лучших стихотворений – «ГЭС Капанда», проникнутое духом созидания. Да и своеобразные образы:
«От борта до борта каньона,
где скальные плечи крепки,
катают пирог из бетона
железные скалки – катки»
передают мощь и упорство гидростроителей.
Сложное по форме, но мудрое стихотворение «Река». И великолепна «Гроза». Так её ещё никто не описывал.
Хорошо написано и хороший смысл стихотворения «Поздний янтарь», хотя я не принимаю определения моей страны «раздолбанная скотская страна лагерей» уже хотя бы потому, что не только лагеря были.
А таких, почти афористических изречений, как например:
«Гадость легче говорить по телефону»,
«Молчалива настоящая любовь»,
Или
«Всё меньше отмечается красот,
всё больше отметается в желаньях,
а сердце, растерявшееся, ждёт
спасенья в молодых воспоминаньях» – в книге много.
Есть здесь и симпатичные образы, вроде «Туман, мохнатый беспризорник…»
Можно не согласиться с его сближением кандидата технических наук с крепостными, которыми начинали свой род предки. А ведь в двух строчках его «КТН» видятся муки технического творчества, светлые муки, когда «забываешь и себя и собственное имя».
Звучит это сближение диссонансом и в «Дороге». Долбил десятилетия, построил ГЭС, придёт в безводный край сказочный прогресс – возвышающие, наполняющие душу гордостью деяния. И – сравнение себе подобных с «вечными рабами»? Есть здесь, конечно, второй смысл, нечётко выраженный. Сподобимся ли вечного свечения? Да, как рабы, построившие пирамиды. (Вспомним Кедрина! – «Но вечен труд твоих безвестных зодчих!»)
Но это – мелкие частности.
Я воспринял книгу цельной потому, что автор – цельная натура, убедительно раскрывшаяся в стихах.
Январь 2009 г.
Отзыв Л.В.Шерешевского
